Ребята прокрастинировали, прокрастинировали, да и не прокрастинировали.
Альтернативный мир, а точнее мир из параллельной вселенной. Я сторонник того, что мир состоит из кучи различных версий, и каждая из них изменяется в зависимости от принятых нами в тот или иной момент решений.
Спойлер (Кликните, чтобы увидеть)
Сознание предательски покидало ее. Мир закрутился вокруг, создавая причудливые изображение. Девушка вытянула руку, чтобы схватится за опору, хоть какую-нибудь, но под рукой ничего не было, вокруг одна лишь пустота.И больше ничего. Она закрыла глаза.
Под ухом запищал будильник. Знаете, это был такой будильник, особенно противный, а слышать такое с утра просто пытка. Она никогда не любила будильники. Они вырывают тебя из сна и заставляют снова и снова принимать ту реальность, в которой живешь, снова и снова, каждое утро. Словно тебя прокляли, и каждый день ты просыпаешься под этот писк, и понимаешь, что тебя снова ждет эта жизнь, невыносимая жизнь. Да, она точно никогда не любила будильники, и у нее никогда их и не было, именно поэтому она всегда опаздывала. А может, поэтому она и выбрала эту жизнь, потому что с ним не нужно было ставить будильники.
Рука, высунувшаяся из-под одеяла, с силой швырнула назойливый предмет, раздался глухой стук о пол, но звон не прекратился. Пришлось вставать. Мэддисон открыла глаза. С неохотой выбираясь из-под одеяла, она нагнулась и отключила сигнал будильника. Голова жутко гудела, вызывая не самые приятные эмоции. Возвращая предмет утренней пытки на место, она выгнулась, потягиваясь, и вытерла потные ладони о шелковую комбинацию. С какой-то интуитивной раздраженностью, она вдруг стала осознавать. Шелк. Она никогда не носила столь безвкусные вещи, тем более она предпочитала спать обнаженной. Оглянувшись вокруг, девушка абсолютно стала запуталась. С трудом и какой-то саднящей болью она стала вспоминать вчерашнее. Но связать вчерашний обморок и сегодняшнюю обстановку не представлялось возможным. Все вокруг было чужим, абсолютно. Она находилась в комнате, точнее на кровати, в спальне. Классической американской спальне про семью чуть выше среднего достатка. У стены шкаф купе с зеркальными дверцами, широкая двуспальная кровать, она даже могла поклясться, что эта кровать сделана из натурального дерева, а точнее орешника. Кремовые шелковые простыни, чудеса, что она не выскользнула из кровати, пока спала. В детстве она надевала шелковые платья мамы и каталась по таким простыням на кровати родителей, сила трения тут почти отсутствовала. Кровать стояла ровно по середине стены, с двух сторон от этого шелкового лежбища две прикроватные тумбочки с стоящими на них светильниками с белоснежными плафонами. Комната была очень светлой. Подойдя к окну и раздвинув светлую тюль, она поняла, что находится в доме на втором этаже. Она с отвращением смотрела на зеленую лужайку, кусты с белыми розами, и детишек, носящихся на улице. Тут из коридора донеслись шаги. Мэддисон на всякий случай нырнула в кровать, и у нее практически получилось, но разбег оказался слишком сильным, и она, пролетя через всю кровать, шлепнулась с другой стороны и прям очень удачно приземлилась на копчик.
-Твою мать. Как больно.
Тут дверь театрально распахнулась, и перед ней во всей красе белоснежного костюма предстал мужчина. Но самого мужчину она не увидела, поскольку он широко улыбался, а зубы его были столь белоснежные и большие, что ослепляли все вокруг.
-Корнелия, дорогая, ты уже встала?
Засмотревшись на это чудо стоматологического искусства, она даже не расслышала, что он сказал. Она просто смотрела, как смыкаются и размыкаются эти белоснежные айсберги.
-Корнелия, ты меня слышишь? Тебе пора собираться, мы опаздываем на бранч с твоими родителями.
Первое, что распознало ее сознание, это имя - Корнелия. Со всеми этими аферами с Мэттом, невероятной жизнью со сменой имен, мест проживания и работы, она и забыла как ее звали раньше. Корнелия…Как долго ее так никто не называл. И потом она вспомнила почему. Она ненавидит это имя. Боже, как она его ненавидит. Она всегда представлялась как Лия. Второе, что она распознала, что это белоснежное чудовище, одетое в белые брюки, белые ботинки и белое поло, с маленьким крокодильчиком на груди, а все это было украшено маленьким белокурым хохолком, тщательно уложенным, назвал ее дорогой, так он еще заставляет ее идти на какой-то там бранч. Что это за слово то, блин. Так это ей еще придется делать со своими родителями, которых она не видела с колледжа. Точно, с колледжа, когда убежала из дома с Мэттом, или как там его раньше звали. Дейв. Точно, его зовут Дейв. Мэддисон рассмеялась, ну и дурацкое же имя у него, невероятно, еще хуже чем Мэтт. И этот самый Дейв, ждал внизу на мотоцикле, пока она соберет свои вещи. Так и не дождавшись, он залез к ней на второй этаж по водостоку, увидев ее тряпки, швырнул чемодан в сторону, и завал ее на плечо, со словами: «Оставь все это барахло». И не отпускал, ей пришлось писать записку родителям повиснув у него на плече, пока он вдоволь мацал ее за задницу. А потом увез ее прочь, в ночи. Все-таки он и тогда был придурком, какого нахрен черта я его послушала. У него самого ничего не было кроме мотоцикла. И мы как последние голодранцы ехали через три штата на его гребанном мотике, в одних и те же джинсах и порванной футболке. Пока мотоцикл не заглох. Сволочь, я вернусь – и все ему припомню.
Но белоснежный мужчина, не став дожидаться пока она ностальгически перебирала события из ее ужасной, наполненной лишениями и невзгодами жизни, потянул ее за руку и, бросив невзначай фразу: «Ох, ты так прекрасна с утра», - засосал ее по самые гланды. Она оттолкнула, скорее даже не от неожиданности, сколько от того, что ее губа натолкнулась на эти зубы.
-Какого хрена ты творишь?! Мэддисон озверела не на шутку: «Еще раз меня тронешь, и я из твоих яиц омлет сделаю».
На лице у парня не дрогнул ни один мускул, он все также продолжал улыбаться своей голливудской улыбкой.
-Я смотрю, ты еще не успела принять свои лекарства. Поторопись, твои родители ждут нас к двум. Он уже собирался уходить, но Мэддисон столь лаконичный ответ не устраивал.
-Я с тобой никуда не пойду - это раз. Тем более к своим родителям – это два. Она стояла и зажимала пальцы. – И что здесь вообще происходит? Где я? И что ты, псих, не нормальный от меня хочешь.
-Мы обговаривали эту встречу месяц назад, мы не можем ее перенести, и это ТЫ настаивала на встрече со своими родителями. ТЫ должна собраться и быть готовой через Час, мы на Мэнхоунт стрит, аллея 6, дом 432, штат Калифорния, США. И я твой муж, и ХОЧУ, чтобы ты уже начала собираться, ты ведь ЗНАЕШЬ, как я не люблю опаздывать. Это все? Тогда жду тебя внизу. Арнольд уже собран.
Мэддисон стало не по себе. Ни одна мышца у него не дрогнула, он отвечал на вопросы точно и спокойно, без капли иронии или недоумения. И в его спокойном тоне чувствовалась власть и полная уверенность, и раз он сказал, то она должна собраться. Мэддисон смогла выдавить из себя лишь:
-Арнольд?
Но белозубый терминатор уже ушел. Оставив ее наедине со своими мыслями. Она присела на корточки, обхватив голову руками, в надежде привести мысли в порядок, но мысль будто бегала по кругу, ее было невозможно ухватить. И что теперь?
-Хах, Эл*, ну и где ты, когда так мне нужен. Она все же поплелась в ванную, найдя ее за первой дверью в коридоре.
Ванная тоже была белоснежная, украшенная кремовой и голубой плиткой. Пространство было огромным, оно вмешало: две раковины, вмонтированные в мраморную столешницу с кучей всевозможных косметических средств, зеркало во всю стену, керамическую ванну на металлических изогнутых ножках, унитаз с какой-то технической начинкой, вроде супер потрясающих японских унитазов, биде, душевую кабину в углу, да и по середине оставалось место, чтобы в паре с кем-то крутить пируэты. Она взглянула на себя в зеркало, и вскрикнула. Ее волосы. Невероятно, но ее волосы были светлыми и длинными. Ее натуральный цвет – каштановый, но еще в колледже она отстригла свои волосы до каре и стала красить их черный. Она провела по ним руками, не веря глазам. Что этот псих с ней сделал. На ощупь были как натуральные, тем более структура была чуть приятней, чем у нее, она исщупала все корни, надеясь найти следы от креплений наращенных прядей, но бес толку. Но что самое странное, ее татуировка тоже исчезла, бесследно, как будто ее никогда и не было раньше. Еле как отлипнув от зеркала, она, наспех приняв душ, и вытиравшись, полотенцем, настолько мягким и душистым, что так и хотелось им водить по своему телу вечно, после отправилась в спальню одеваться. Она решила все же подыграть этому ненормальному, хрен знает, что еще он собирается с ней сделать. Уже на улице она точно от него смоется. Вернувшись в спальню, она заметила дверцу, незамеченную ею ранее. Распахнув ее, она аж зажмурилась, от удовольствия, не желая вновь открывать глаза – вдруг это ей только показалось. Эта была гардеробная, и она была до отвала забита всевозможными туфлями и платьями, самых различных марок и моделей, и все, как по волшебству, были ее размера. А еще, просто фантастика, она нашла ящик, с аккуратно разложенными драгоценностями. Ей хотелось визжать от восторга. Может этот парень и ненормальный, но он явно может себе это позволить. Она хотело примерить все, но тут увидела его, платье, которое когда-то увидела в витрине магазина, но не смогла купить, а все из-за этого кретина, который наглым образом просрал все их деньги, вложив в какое-то там предприятие. В гробу я его видела с белыми тапочками, его зоопарками, таймшерами и прочей ерундой. Она надела его и подходящие в тон туфли. Как же все-таки она прекрасна. Так бы и любовалась на себя в зеркало. Спустившись вниз, в со вкусом обставленную гостиную, словно страницу из журнала о ремонте, с гигантским камином, кремовым кожаным диваном, мягким ковром и плазмой, о плазма. А ведь раньше у нее даже и обычного телевизора не было, да и дома у нее не было.
В гостиной сидел мальчик, лет 8-ми. Казалось в этом идеальном мире, он был чужеродным предметом, ошибкой декоратора. Хоть он и был одет как копия того ненормального, с таким же светленьким чубом на голове, но его здоровенные толстые круглые очки, маленький курносый нос, и сгорбленная спина, и внимательный, живой взгляд, не отрывающийся от книги, делали его реальным в этом мире денег. Когда Мэддисон вошла, он поднял на нее взгляд, казалось такой проницательный. Он улыбнулся, искренне и тепло, но как-то странно, что-то в этом напрягло девушку.
-Доброе утро, мама. Как ты себя чувствуешь?
Мама?! Мама?! Какого, я не могу быть его матерью. Какая я к черту мама? Блин, ну точно, это его шутки. Наверняка это он подговорил того мужика и ребенка, снял дом, и теперь хочет отправить меня прямиком в психушку.
-Малыш. Ты что-то перепутал. Я не могу, быть твоей мамой.
-Почему? Ты моя мама. Вот. Мальчик ткнул своим пальчиком в фото, стоящее на столике у дивана. Это ты, я и папа.
На фото, была она, все с такими же светлыми волосами, она радостно улыбалась, хотя, учитывая бокал мартини в ее руках, это было не удивительно, мужчина, назвавший ее своей женой, все так же, без особых эмоций, демонстрировал свою могучую челюсть, казалось он и спит с этой улыбкой в 32 зуба, и мальчик, точь в точь как сидящий на диване, только чуть помладше. Арнольд, кажется. Так вот кто такой Арнольд. Она поставила фото на столик, и взяла в руку визитку. На ней были номера телефонов и адреса, а в центре значилось имя Генри Джей Толренд, продажа и покупка недвижимости. Понятно. Конечно, это мой муж Генри, я миссис Толренд, а это мой сын Артур. Все, это каюк. Пошло оно все к черту. Я смотрю у меня тут прекрасная семейная жизнь. Если так выглядит передоз, я, надеюсь, что он летальный, еще больше бреда я не выдержу.
Но новоиспеченная миссис Толлренд не успела впасть в пучину отчаяния, поскольку внимание ее привлек как-то странное движение. А после что-то коснулось до ее ноги.
-Боже, спаси и сохрани! Крыса в доме! Крыса в доме! Мэддисон в один прыжок оказалась на диване, еще в воздухе снимая туфли, и, вооружившись ими, стала швырять в это не понятное существо. Существо выгнулось, зашипело и обиженно заныкалось под диван. Увидев, что ребенок хочет слезть с спасительного оплота, в Мэддисон проснулся материнский эффект, она загребла ребенка в охапку, прижала к себе. И стала оглядываться в поисках иных предметов, которые можно пустить в ход, если этот монстр решиться напасть на них. Мальчик повел себя еще более странно, он не только не испугался, но вывернулся и сам стал ее обнимать. Во время столь бурной сцены в комнату вошел мистер Толлренд, все так же безупречно улыбаясь. Но эта сцена все же видимо поразила его, на миг он перестал улыбаться, и с осторожностью спросил:
-Корнелия, а что ты собственно делаешь?
Повернувшись к ему лицом, на котором были изображены весь ужас и отчаяние мира, Мэддисон вдруг заметила, что муж то ее красив, и прям слишком идеален. Он был высок, у него были широкие плечи, явно тренированное тело, красивое лицо с правильными чертами, светлые волосы. Ну прям чистый ариец – вот он, тот мужчина, что породил мальчика с коробки Kinder Chocolate, только без этой маниакальной улыбки. И распознав, удивленное выражение лица, она все же выдавила из себя дрожащим голосом:
-Под диваном крыса, здоровая такая. Мэддисон развела руки в стороны, примерно показывая, каких размеров была эта тварь. Ребенок повис на ней, все также крепко ее обнимая.
Он снова серьезно выслушал ее, и без капли удивления ответил.
-Это исключено, в МОЕМ доме не может быть крыс, а также насекомых и прочих паразитов. Тебе, наверное, показалось. Спускайся. Мы опаздываем.
Тут мяукнув, крыса вылезла из-под укрытия, и, оглядевшись, ловко заскочила на диван. Это было уже чересчур. Мэддисон заорала не своим голосом, оторвала от себя ребенка и заслонила его собой, схватив, подвернувшуюся под руку книгу, которую читал малец, она замахнулась и стала бить по дивану, надеясь зацепить этого монстра. Узнать точное местонахождение животного она не могла, так как глаза ее были закрыты из-за страха. Тут она почувствовала сопротивление, открыв глаза, увидела мужчину, который смотрел на нее, и странно, он чуть улыбался, просто губами, и он как будто даже приобрел черты лица адекватного человека, она прямо засмотрелась в эти голубые смеющиеся озера.
-Прекрати, ты поранишь и себя, и Маркиза.
Вновь стараясь оценить полученную информацию, Мэддисон отдав книгу Генри, спокойным голосом произнесла:
-У нас двое детей?
Мистер Толлренд выдохнул: «Нет. Маркиз – это ТВОЙ кот, породы сфинкс, ты же с ума по нему сходишь, ты любишь его больше нашего сына. И живет он у нас три года. В любом случае, нам пора.»
-Хорошо. Решив, до конца строить хорошую мину, при плохой игре, она вальяжно слезла с дивана, нагнулась за туфлями, стараясь держать в поле зрения это существо, чем бы оно не было. Убедившись, что тварь скрылась в глубине дома, она спокойно обулась, взяла за руку Арнольда (что у Всех блин за дебильные имена), и пошла на улицу. Она присвистнула, когда в поле зрения у ней оказался черный красавец Buggati.
Генри по-джентельменски распахнул перед ней дверь машины. Улыбнувшись, Мэддисон, чуть наклонила голову, и состроя самую милую мордаху пролепетала:
-А можно я поведу?
-Нет.
-Злобный злыдень, чтоб ты облез.
Она распахнула заднюю дверь, и залезла на сиденье к Арнольду в знак протеста и нежелания находится рядом во время облысения.
-У тебя прав нет.
-В смысле нет?
-Нет.
-Совсем?
-Ты забыла? Срок еще не истек, после той выходки, когда ты задавила соседского пуделя.
Глаза у Мэддисон округлились, но чуть позже, пожав плечами, она пробубнила про себя:
-Наверняка, он этого заслуживал.
Всю дорогу они проехали молча, мальчик уснул на коленях у Мэддисон. Не то, чтобы ее особо интересовал ребенок, но она стала поглаживать его по волосам, они оказались, такими мягкими, и это было как-то приятно, что она делала это всю дорогу.
Бранч прошел вполне неплохо. Генри правда был зол, потому что они опоздали. Потом она пару раз выругалась матом, когда увидела своих родителей. Она действительно не ожидала их увидеть. Она думала, что это будут другие люди, и все это опять превратится в какой-то фарс. И действительно превратилось. Но вот родители были ее, настоящие. И вели себя так, будто все идет так, как и должно. Будто она уже 10 лет замужем за Генри, вышла она за него сразу после колледжа, и через 2 года появился Арнольд. И прям сказка: у него известная риэлтовская фирма, а она замечательная жена, домохозяйка, проводящая свои дни в элитных клубах, и судя по смешкам мамы, сидящая на антидепрессантах и еще какой-то ерунде. У Арнольда есть гувернантка, 2 раза в неделю в доме прибирается клининговая фирма, а за садом присматривает садовник.
Она прям заслушалась, при этом, вытирая салфеткой перепачканное лицо Арнольда. И неловко спросила о Дейве, аккуратно гладя по голове мальчика.
-Кто такой Дейв?
И уловив странный взгляд, сидящих за столом людей, и вправду подумала, а кто такой Дейв, и какая вообще разница что он делает. Мэддисон за полдня, как-то успела вжиться в новую роль.
_____________
А Дейв в этот момент целовался с Корнелией, уже практически добравшись до Мексики.
-Бог мой детка, тебя и вправду будто заменили. Наконец-то как в старые добрые времена, только ты, я и мой железный конь. Но сейчас у нас есть и куча денег.
Корнелия отпила нехилый глоток из бутылки текилы. Прокричав что-то в воздух, она сорвала с себя футболку гордо обнажая голую грудь. Со всех сторон раздалось одобрительное гудение клаксонов. Все-таки не каждый день, девушка снимает одежду едя на мотоцикле.
-Эй, Мэдди, полегче. В какой-то момент в сознании Мэтта промелькнуло, что он ввязался в очередную авантюру, из которой еще не скоро выберется.
****
Найдя свою «суженную» недавно утром нервно истеря и выкрикивающей что-то непонятное. Он решил, что у нее опять приступ необоснованных каприз или, не дай Бог, месячные. Мэтт сначала оставил ее в покое, наедине с ее скверным настроением. Зайдя позже и увидев ее тихо плачущей, он даже как-то проникся. И предложил отметить их сделку в баре, как бы в последний раз отгулять их прошлое и мирно разойтись. Потом странные переговоры по поводу одежды, и она никак не хотела ехать на мотоцикле, он еле как затащил ее на свой байк, и тут понеслась. Ее глаза просто горели, она визжала от восторга. А после, выпивая в баре, несла какую-то чушь про свободу и ветер в волосах. А потом полезла целоваться, не то чтобы Мэтт был не против, но обычно ничего хорошего это не сулило. А на следующее утро они уже собирались в Мексику отпраздновать свою помолвку.
____________________
Мэддисон, укладывала спать Арнольда, читала ему какую-то заумную книжку про вулканические образования или еще что-то, сама Мэддисон мало что в этом понимала. Мальчик, потирая, сонные глазки пролепетал:
-Я так рад, что мое желание исполнилось.
-Что еще за желание милый? Девушка как-то напряглась.
-Я загадал, чтобы мама изменилась, чтобы больше меня любила.
-Милый, я всегда тебя любила.
-Но нет так, как последние две недели.
И правду, уже прошло две недели, как быстро пробежала время. И ее желание сбежать, с каждым часом сходило на нет, она будто заняла свое место, отведенное ей вселенной. Никогда бы не подумала, что она будет так комфортно чувствовать себя в обычном доме, с мужем и ребенком. И как будто и не было Дейва, всех этих маскарадов с переодеванием, поиском лучшей доли и места под солнцем. Чувство спокойствия и гармонии наполняло ее, казалось что это ее жизнь, просто потерянная ею когда-то, и вот обретенная вновь.
-До этого, ты будто меня не замечала. И ты ведь тоже хотела изменить свою жизнь, правда? Ты всегда думала, о том, что будет, если ты закончишь колледж, поступишь в университет, а не сбежишь из дома с первым попавшимся парнем. Ты нам с папой больше подходишь. Мы так тебя любим.
Девушка внимательно посмотрела на мальчика, у нее появилось неприятное чувство озноба.
*Эл (Альберт Калавичи) – персонаж из телесериала 1995 года «Квантовый скачок».